Источник «Письма к себе» автор: Александр Воронов ⠀ Дорога из Кирсанова в село Ленинское, где я родился и вырос, петляя по лугам, через пруды и овраги, проходит через одно небольшое село с почти английским названием Овсяновка. Во времена моей пионерской юности там располагался лагерь, в котором я тоже побывал дважды. Конечно, он разительно отличался от моих предыдущих лагерей. Прежде всего, размерами. Корпуса для девчонок и мальчишек, домики для воспитателей и вожатых, столовая, игровые, помещения для репетиций, лавочки, качели, открытая площадка для танцев, летняя эстрада, чего там только не было. Не Артек. Да. Но для меня он казался удивительным местом. Качели. В детстве, наверное, самым азартным занятием было раскачаться так, чтобы сделать «солнышко», то есть полный оборот вокруг перекладины. Редко и не везде такое можно было проделать, потому, что от подобных «лихачей» ставили ограничители. Страшно, адреналин зашкаливает, но кто не сделал «солнышко», тот не познал жизнь, говорили мы. Естественно, в Овсяновском лагере таких качелей не было, это я вспомнил «по ходу», как говорится, но там у нас были другие забавы — раскачаться максимально сильно и прыгнуть с качелей как можно дальше. Воспитатели нас «гоняли» с подобными играми: «Переломаете руки и ноги, что вы делаете!», твердили они нам постоянно, а мы снова и снова соревновались, кто же дальше прыгнет. Дальше всех прыгнула одна девочка. «Хрясь», открытый перелом. Скорая, врачи, всё как положено и на пару дней мы затихли. Потом, правда, снова продолжили свою опасную игру, но были намного аккуратнее. Забор в лагере был деревянный, невысокий, соседские сады с наливными яблочками и сочными грушами располагались прямо за ним и мы час тенько «подпитывались» свежесорванными витаминами. Потом кого-то из наших поймали, и мы перестали добывать себе этот дополнительный паёк к обеду. Зато, буквально в пяти метрах от лагеря стоял «Продмаг», в котором мы покупали разные вкусности. Конфеты — подушечки, нам их насыпали в бумажный кулёк. Нижние конфетки приклеивались к упаковке и друг к другу так, что мы их потом выковыривали вместе с бумагой. Тратили свои «кровные» на лимонад, пряники, вафли и, конечно, вкусные, румяные булочки, уплетаемые и с лимонадом и всухомятку за обе щеки. Был в заборе ещё один специальный лаз, который служил проходом в мир нашего кустарного производства различных украшений. Там мы собственноручно делали самые разнообразные медальоны. Брали в столовой ложку, накручивали на палку полиэтилен, поджигали и капали раскалённую пластмассу в ложку до тех пор, пока та не наполнялась пластиковой жидкостью. Затем остужали, вынимали заготовку, обтачивали края о бетонный столб, иголкой корябали на нём имена или рисовали картины и обмазывали зубной пастой. Паста проникала в бороздки от иголки, остальное стирали. Так получался белый на чёрном узор. Однажды я взял и нарисовал корабль, нашёл голубую и розовую пасты, покрасил синим море, белым корабль, алым — паруса (наш отряд, кстати, назывался «Алые паруса») и подарил этот медальон своей «Ассоль». У каждого мальчика была своя дама сердца, хотя не каждый в этом признавался. В один из дней такого «производства» большой кусок горящего полиэтилена не попал в ложку, а угодил мне точно на указательный палец. Он долго потом заживал, а шрам сохранился до сих пор, как воспоминание о нашем, таком интересном занятии. Тихий час не любил никто и мы очень радовались, когда приходила очередь дежурить на кухне. Дежурили мы как раз во время тихого часа. Чистить картошку к ужину, пока все спят, гораздо интереснее, правда? Сидишь себе, порой, на стульчике, смотришь, как из-под твоего ножа тонкой лентой «бежит» картофельная «стружка» и соревнуешься с товарищами, у кого кожура получится длиннее. Никогда не любил быть командиром отряда или председателем совета дружины, искал обычно творческие занятия. В Овсяновском лагере я был горнистом. Если все вставали в 7 утра, то меня поднимали на полчасика пораньше, я доставал свой горн, выходил в центр лагеря и громко, настойчиво, так, что меня потом всегда за это хотели поколотить, будил пионерский лагерь: «Вставай, вставай, штанишки одевай», пел горн. Конечно, про «поколотить», ребятки шутили, я сам, если нужно мог поколотить любого, но рос я обычным, мирным парнем. Речка, Зарница, родительский день, праздник Нептуна, утреннее умывание холодной водой на улице, вечерняя дискотека, передвижная кинобудка, всё было в нашей счастливой пионерской жизни. Но самым ярким и грустным событием всегда становился пионерский костёр. В последний день смены далеко за пределами лагеря поздно вечером разводили огромный костёр, мы зачарованно смотрели на высоко вздымающееся пламя, пели песни под гитару и грустили перед утренним расставанием. Смена заканчивалась, мы обменивались адресами, а потом писали друг другу письма. Письма на бумаге. Письма, которые много лет спустя я перечитываю с небольшой ностальгией, но с большим удовольствием. Надеюсь, так и ты, мой друг, будешь перечитывать эти мои письма к тебе.
На фото - праздник Нептуна в Овсяновском лагере. 1986 год.
